Маурицхёйс – Маленький музей всемирного значения

https://www.mauritshuis.nl/ru 

Маурицхёйс – классический дворец, массивный и одновременно легкий из-за водоемов и множества туристов, теперь съехавшихся в эту «цитадель искусств», выбивая из его стен пыль и делая свежее, ничуть не умаляя достоинств замка, всегда носившего имя скромнее титула: «Дом Морица». Первым владельцем дома был принц по имени Иоганн Мориц Нассау-Зигенский, крупнейший феодал и богатейший человек семи соединенных провинций, в которые в XVII веке входила Голландия. Мориц – само воплощение сверкающего сталью доспехов XVII века. По существу, последнего века рыцарства. Далее классицизм идет к своему упадку и «Дом», перейдя в собственность Королевства Нидерландов в 1820 году, сразу становится символом сохранения идеалов классицизма и позднего Ренессанса. Если идея создания национального Рейхсмузея в Амстердаме принадлежит Наполеону Бонапарту и его родственнику, правящему тогда на нидерландском троне, то Маурицхёйс – национальный дух Голландии, её музейная корона, венец искусства. Маурицхёйс – национальное достояние и ценен не только как кладезь сокровищ, ларец, в котором королевство хранит свои драгоценности. 

Но если всё-таки откинуть крышку и заглянуть в него, первой жемчужиной коллекции будет «Девушка с жемчужной сережкой». Многие принимают работу лишь за растиражированный образ кисти Вермеера, но это не так. В её лице сама Голландия оглядывается на себя через века. На таких амбициях возвеличиваются империи, «Девушка…» Вермеера словно прощает всем зависть и прощается со своей зависимостью. В этом портрете до сих пор много неясного. Среди неразгаданных тайн: «на кого или на что она оглядывается»? Или, если она смотрит в зеркало, то на себя ли? Есть даже версия, что в ее образе – Голландия, владычица морей (а ей принадлежит честь открытия Новой Зеландии, островов Фиджи), прощается со своими амбициями и перестает мечтать о славе Абеля Тасмана или Иоганна Морица. 

Когда Ян Вермеер вынужденно влачит бедное существование, Голландия возвращает себе Суринам, но едва ли художник думал в таких категориях, скорее он представлял себе прототип современной Анжелики. Тот же характер, но взгляд мягче. Её вкрадчивый голос, но уверенный характер навсегда станет характером Голландии и, вероятно, поэтому «Девушка» Вермеера – единственная взята под защиту внешнего ограничителя. К другим полотнам есть возможность подойти ближе. Вермеер – современник Иоганна Морица. В эти годы (вторая половина 1660-х) Голландия ведет войну с Англией. Уже вторую. За возвращение Суринама, поэтому «Вид Делфта» и «Девушка с жемчужной сережкой» имеют одну колористическую тональность. Человек живет для будущего, но хочет быть достоин идеалов прошлого. 

Неуместная во многих случаях метафора, для Гааги – восхитительная реальность, и Маурицхёйс тому живой пример. Здесь «Мадонна» Лукаса Кранаха, ангелы держат вуаль, и, словно того же материала обои, покрывают стены музея, с них смотрит на зрителя старик Рембрандт, потерявший сына и состояние («Автопортрет», 1669), проигравший моде и общественному вкусу свидетель грандиозных событий, а сегодня его любят за раскрепощенность и вольнодумство. Он, можно сказать, первым разглядел глину человеческого лица под социальной маской, и лучших портретистов всего мира теперь сравнивают с ним. А рядом, на соседней стене, – Питер Пауль Рубенс «Старуха и мальчик со свечами». Трогательная, мягкая рождественская и очень живая картина. 

Искусство даже в самых крайних своих воплощениях будет учиться у Рубенса видеть в цветных волосах наш крахмальный парик, а у Рембрандта – срывать социальные маски, обжигая глину лица. Здесь же «Урок анатомии доктора Тульпа», групповой портрет присутствующих на вскрытии врачей. Картина провисела несколько веков в здании, где находился анатомический театр гильдии хирургов Амстердама, и затем, в обход просьб директора Рейхсмузея, помещена самим Королем в Маурицхёйс.

 Музей и снаружи, и внутри выглядит благородно. Атмосфера большого кабинета. Таким, можно сказать, оригинальным образом Голландия почтила память Рембрандта. Время идет так быстро, что хочется упереться ногами и остановить его. Существование Маурицхёйс – это возможность для Голландии облегчить ношу, поднести свечу, как рубенсовский мальчик к бабушкиной руке, открывая сокровищницу намного более богатую, чем все колониальные владения Англии. Тем более что вся остальная Гаага, начиная с железнодорожного вокзала и заканчивая побережьем Ламанша, – и современна, и непростительно хороша. Маурицхёйс – очень популярное место. И волшебство в нем, и аристократизм, и весь цивилизованный мир с печалью в сердце...

 Материал для публикации взят из доступного интернета, в том числе из официального сайта музея.

* * *