В 1915 году оперный театр Тифлиса был переполнен. Казалось, вся Грузия мечтала попасть на концерт Александра Вертинского. Когда шансонье закончил свое выступление, на сцену выкатили автомобиль, созданный из живых цветов. А самого певца после того, как закрылся занавес, повезли на роскошный ужин в сады Ортачалы. Один тост следовал за другим, до восхода солнца на столе появлялись все новые и новые блюда, а музыканты искусно создавали приятный фон для дружеского застолья. Растроганный Вертинский, словно покачиваясь на волнах разлитой, казалось, по всему саду зрительской любви, произнес: «Если буду жениться, то только на грузинке». Пройдут годы, и великий артист исполнит свое обещание.
Судьба подарила им полтора десятка лет счастливой семейной жизни и двух красивых и талантливых дочерей.
У Вертинского к моменту знакомства с будущей женой за плечами был неудачный брак и мировая известность. «Полутемный зал в сигаретном дыму. Небольшое возвышение для джаза. На сцену выходит пианист, и рядом возникает человек в элегантном черном смокинге. Вертинский! Какой он высокий! Лицо немолодое. Волосы гладко зачесаны. Профиль римского патриция! Он мгновенно окинул взглядом притихший зал и запел. На меня его выступление произвело огромное впечатление. Его тонкие, изумительные и выразительно пластичные руки, его манера кланяться — всегда чуть небрежно, чуть свысока. Слова его песен, где каждые слово и фраза, произнесенные им, звучали так красиво и изысканно. Я еще никогда не слышала, чтобы столь красиво звучала русская речь, а слова поражали своей богатой интонацией. Я была очарована и захвачена в сладкий плен», — вспоминала позже в своей книге свою первую встречу Циргвава.
В 1942 году после концерта в шанхайском ночном клубе "Ренессанс" 53-летний Вертинский познакомился с очаровательной Лидией Циргвава, которой на тот момент было всего девятнадцать.
Девушка родилась в Харбине, где в управлении Китайско-Восточной железной дороги служил ее отец, Владимир Циргвава. В двадцатых годах в Харбине жило множество эмигрантов из бывшей Российской империи, работали русские рестораны, выходили газеты, для детей были открыты русские школы.
Мать Лидии — Лидия Павловна Фомина — была русской, и дома родители говорили на русском языке. Но по воскресеньям маленькая Лида ходила в школу, открытую Грузинским обществом Харбина, которое еще в начале века учредил князь Цулукидзе для того, чтобы жившие в Китае грузины сохранили свои национальные традиции и язык.
Вертинскому с первого взгляда понравилась молодая девушка. А когда он узнал, что по национальности она грузинка, то и вовсе пришел в восторг.
"Как вас называют грузины?" — спросил артист у Лидии. Та ответила: "Лила, потому что буквы "я" в грузинском языке нет".
"Это замечательно! — воскликнул Вертинский. — Я вас так и буду звать. Но и вы меня тоже называйте по-грузински — Сандро!"
Женихом и невестой они оставались всего один год. Их роман протекал, преимущественно, в письмах. То и дело уезжающий на гастроли Вертинский писал своей Лиле: "Я вас обожаю, моя маленькая грузинка!", "ОБОЖАЮ, несмотря на запреты Грузинского общества и ваших родных!"
Мать Лидии Циргвава действительно была против отношений дочери с известным певцом. Она сама была моложе Вертинского и ее смущала огромная разница в возрасте между ним и Лидией. Но тем не менее, 26 апреля 1942 года в православном соборе Шанхая состоялось венчание.
Официально брак Александра Вертинского и Лидии Циргвава был зарегестрирован в советском посольстве в Токио, так как в Шанхае находилось только консульство.
Через год многочисленные просьбы Вертинского позволить ему вернуться на родину были, наконец, услышаны. И молодая семья — у Александра Николаевича и Лидии Владимировны уже была дочь Марианна — пересекла границу СССР.
Первое время в Москве Вертинские жили в гостинице "Метрополь", а затем перебрались в квартиру на улице Горького (ныне Тверская). Если их свадьба состоялась в Китае, то своего рода медовый месяц супруги провели в Грузии. В свое первое лето после возвращения в Советский Союз Вертинский повез семью в Тбилиси.
Сама Лидия Владимировна так вспоминает об этом: "В 1944 году Вертинский повез всю семью в Грузию пожить на родине моего отца. Тбилиси – дивной красоты город, но стояла сильная жара. А я беременна, жду второго ребенка, жить в городской гостинице от зноя невозможно. Расспросили, где лучше провести лето, нам посоветовали Боржоми. Поехали с Вертинским на электричке в Боржоми снять дачу. Там на горе стояли сакли, а внизу в домах все занято. Поднялись высоко в гору и нашли подходящую саклю, где на втором этаже были две большие комнаты и терраса. Сняли их и даже договорились с соседями, что они будут доставлять нам козье молоко.
В Боржоми мы прожили два месяца и отпраздновали первый год рождения нашей дочери Машеньки – Биби. Боржоми — сказочной красоты курорт с превосходным климатом. Мы ходили пить к источнику со знаменитой целебной водой. Там встречали много солдат, залечивающих раны после госпиталя. Они полюбили нашу Машеньку, играли с ней, видимо, вспоминая о доме, о своих детях, по которым скучали и о которых беспокоились".
Грузия всегда очень благосклонно принимала Вертинского, и он впоследствии часто здесь гастролировал. Из всех своих поездок Александр Николаевич неизменно писал жене. Лидия Владимировна на тот момент снималась в кино – в фильме режиссера Птушко "Садко" она должна была сыграть роль птицы Феникс.
Вертинский, находящийся в Грузии, волновался, как идут съемки. "Как твои дела с птицей Феникс?— писал он жене. — Раньше Тбилиси я этого не узнаю…"
"Вообще-то мама хотела родить пятерых детей, — рассказывала мне старшая дочь актера Марианна Александровна, — но папа ее остановил. Он понимал, что не сможет один содержать такую большую семью. Ведь кроме меня с сестрой и мамы с бабушкой, с нами жила женщина, которая помогала по хозяйству, и бонна, учившая нас с Настей английскому языку".
Для того, чтобы у жены была профессия, которая помогла бы ей самой обеспечивать семью, Вертинский убедил Лидию Владимировну поступить в художественный институт имени Сурикова, который она в 1955 году благополучно закончила.
Параллельно с учебой в институте Лидия Вертинская снималась в кино. Сам Александр Николаевич тоже снимался. За роль в фильме "Заговор обреченных" он даже получил Сталинскую премию — единственную официальную награду в его жизни. Когда чиновники киностудий, заполняя анкеты, интересовались регалиями артиста, он отвечал: "У меня званий нет. Только мировое имя".
Я спросил Лидию Владимировну, а были ли вообще для Вертинского важны награды. И получил неожиданный ответ: "Конечно, были. Ведь все мужчины — это дети. А детям важны медали".
Отсутствие официальных званий мешало артисту получать достойные деньги за свои концерты. В то время, как государство на билетах за одно его выступление собирало 800 тысяч рублей, самому певцу доставалось всего 800. При том, что в те годы одна курица на рынке стоила около одной тысячи рублей.
Анастасия Вертинская
Как и любого большого художника, Вертинского отличала детская наивность. Он считал, что его семья будет обеспечена на всю жизнь, если он купит дачу под Москвой. За два года до смерти ему удалось это сделать. Правда, цена довольно скромного домика была весьма высока. "Таким образом они хотят отыграться на мне за всю революцию", — шутил Александр Николаевич.
Он вообще был остер на язык. Лидия Владимировна при нашей встрече, состоявшейся на той самой даче, вспоминала, как муж комментировал ее безуспешные походы по московским магазинам. "Мне непросто даются деньги, но тебе еще труднее их потратить".
Не стало Вертинского в 1957 году. На концерте в московском Доме актера, оказавшимся последним, певец долго отказывался исполнить песню "Последний ужин". Пытался отшутиться: "Есть на ночь вредно". Но в конце концов уступил уговорам публики и спел свою знаменитую песню. А вскоре уехал в Ленинград, где скоропостижно скончался в номере гостиницы "Астория". Врачи констатировали смерть от острой сердечной недостаточности. Ему было 68 лет.
* * *
Комментариев нет:
Отправить комментарий